label index  ▪  name index jukebox  ▪  lightbox  ▪  memberlist  ▪  help  ▪  about this site  ▪ russian

Home > . . > Ребиковъ и К⁰ > Крах инженера Ребикова

Featured  |  Last Comments  |  Search


 
 

 

on other languages English

Крах инженера Ребикова

Ровно сто лет назад в российских музыкальных магазинах появились в продаже граммофоны необычной формы, изготовленные на отечественном предприятии В.И. Ребикова. Именно эта компания решилась бросить вызов зарубежным фирмам, специализировавшимся на продаже грампластинок и аппаратов для их воспроизведения.

В начале ХХ века граммофонная промышленность в России сильно отставала от зарубежной и основывалась на импорте. Несмотря на то, что русские предприниматели достаточно быстро поняли, сколь доходным может быть новое дело, первая попытка наладить свое производство граммофонов и пластинок закончилась полным крахом.

Идея создания русского предприятия при участии миллионеров П.Ф. Коровина, С.Н. Захарова и инженера В.И. Ребикова впервые была высказана в 1901 году и принадлежала Ипполиту Павловичу Рапгофу - музыкальному критику, владельцу крупнейшего в Санкт-Петербурге граммофонного магазина. Как всякое большое предприятие, новое дело требовало серьезной подготовки, специальных знаний и значительных капиталовложений. Оно смогло бы объединить крупнейших в России торговцев граммофонными товарами, между которыми шла острая конкурентная борьба. Сам Рапгоф конкурировал с Бурхардом в Петербурге, Циммерман с Мюллером в Москве, Морозов с Вернером в Харькове, Банковский с Адлером в Ростове. В такой ситуации выработать единую позицию в отношении нового предприятия не удалось.

Вскоре Рапгоф вышел из предприятия. А новое "Товарищество" было названо именем Василия Ивановича Ребикова. Как удалось ему завоевать доверие петербургских коммерсантов, рискнувших ссудить немалые средства на организацию собственного дела? Василий Иванович был братом известного в те годы русского композитора Владимира Ивановича Ребикова. Среди инженеров он заслужил известность как "директор-техник Бельгийского общества электрического освещения" в Санкт-Петербурге, затем возглавлял разные предприятия, занимался кинематографом, больших успехов достиг в деле керосинового освещения. Известие об изобретении граммофона настолько поразило его, что он решил полностью посвятить себя новой зарождающейся науке - акустике. По сути, это был "русский Берлинер" - с неуемной фантазией, завидной энергией, и совершенно отсутствующей коммерческой жилкой, что в конечном итоге и сыграло свою роковую роль.

Когда распространился слух, что инженер Ребиков серьезно занялся вопросом улучшения "говорящей машины", все, кто знали его как талантливого техника и интересовались этим аппаратом, отнеслись к начинающемуся делу с большой надеждой. Закипела работа. На прежнем месте Бельгийской электрической станции на Фонтанке выросла граммофонная фабрика "Товарищества", которая вмещала мастерскую сборки аппаратов, гальванический цех, отделение прессов, кабинет записи голосов и личную лабораторию изобретателя.

Предприятие задумывалось по образцу и подобию крупнейших зарубежных компаний того времени. Было закуплено большое количество станков и оборудования, а также 15 миллионов иголок по высокой цене. Непременный атрибут граммофонных фабрик - огромная труба - зловеще смотрела на возрастающее детище русской предприимчивости. На первых порах, как это всегда водилось при организации русских предприятий, Ребиков стал жертвой газетных нападок и насмешек. Пытаясь дать отпор газетчикам, он заявил тогда на столбцах "Биржевых ведомостей", что у него будут работать исключительно русские люди, и что само предприятие будет следовать своей цели без помощи иностранного капитала и сил. Однако оказалось все не так-то просто.

Подготовительные работы по выпуску граммофонов и пластинок затянулись. Все это время Ребиков упорно ставил акустические опыты, пытаясь разобраться в тайнах звукозаписи при непосредственном участии композитора Владислава Францевича Алоиза. Понимая, что основным узлом граммофона и записывающего станка является мембрана, Ребиков уделил ей наибольшее внимание. Тщательно изучив мембрану Джонсона, создателя усовершенствованного граммофона, он отметил такие ее недостатки, как резкость и "сдавленность" звучания. Путем опытов и расчетов Ребиков пришел к заключению, что эти недостатки можно легко устранить, видоизменив принцип действия и устройство наиболее существенной части мембраны - слюдяной пластинки. В центральной части пластинки было сделано уплотнение - это нововведение предназначалось для нейтрализации гармонических призвуков и обертонов. Итогом работы стала так называемая "закрытая" мембрана Ребикова - однако, она мало чем отличалась от джонсоновской. Иглу Ребиков также разработал специальную - благодаря более тупому концу она меньше деформировала стенки канавки записи и плотнее ложилась в нее. К тому же, она не так колола пальцы пользователей при обращении, что выгодно отличало ее от обычных иголок.

Конструкторские новации Ребикова сразу обратили на себя внимание. Отказавшись от бездумного копирования импортных аппаратов, он создал вместо громоздких сундуков с длинными рупорами компактное устройство необычного вида: корпус нового граммофона был выполнен в виде мандолины. Украшением аппарата служил изящный рупор, по форме напоминающий валторну; портативный и удобный, он не занимал много места. Форма и размеры его уточнялись экспериментально. Рупор Ребикова послужил прототипом тонарма - специального устройства, которое впоследствии стало одним из существенных усовершенствований граммофона.

Характерным отличием аппаратов "Товарищества В.И. Ребиков и К" было наклонное положение диска, на который ставилась пластинка. Такое решение, по мнению изобретателя, улучшало точность и чистоту передачи звука мембраны, так как игла несколько прижималась к боковой стенке канавки записи и точнее следовала ее изгибам. Заводить граммофон можно было совершенно бесшумно, а когда пружина доходила до надлежащей степени заводки, особое приспособление давало звонок, предупреждающий возможность обрыва пружины. Каждый аппарат снабжался тормозом, позволяющим останавливать вращение диска, и специальной стойкой для поддержания рупора.

Выпускаемые фабрикой граммофоны разделялись на две категории: "простые" и "концертные", первые с заводом на 4,5 минуты, а вторые на 6 минут. Судя по ценам, назначенным на изделия, Ребиков не собирался заламывать "безбожные цены": граммофоны стоили 55 рублей, а мембраны продавались по 10 рублей. По сравнению с другими фирмами такая цена считалась вполне умеренной. Спустя полгода после выпуска первых граммофонов покупателям были предложены и первые пластинки. Выпускались они двух размеров: большие (гранд) по 2 руб. 50 коп. и средние (немного больше обыкновенных семидюймовых) по 1 руб. 25 коп. Все они были записаны на одной стороне и прослушивались при скорости 82…90 оборотов в минуту. Поскольку единого стандарта на число оборотов тогда не существовало, Ребиков один из первых стал указывать на пластинке ту скорость, с которой должен был вращаться диск при проигрывании. Выпускал он для своих пластинок и либретто записей, листочки с которыми вкладывались в конверты соответствующих дисков.

По мнению критиков, они оказались "весьма удачными и нисколько не хуже иностранных, а многие даже лучше". Казалось бы, первая русская фабрика заработала во всю силу и вскоре у иностранных компаний появится достойный конкурент... Но вдруг она остановила свою работу, рабочих распустили, станки замерли в бездействии. "Все еще очень шумят мои пластинки", - сказал изобретатель, объясняя причину остановки производства. Ребиков вновь продолжил эксперименты, надеясь овладеть секретами технологий лучших зарубежных фабрик. Пока он "своим умом" пытался постичь эти премудрости, простои ничего не приносили "Товариществу", кроме убытков. Но Ребиков не унывал, ведь такие компаньоны, как миллионеры П.Ф. Коровин и С.Н. Захаров, были в состоянии терять сотни тысяч. В конце 1903 года запись на русской фабрике возобновилась.

Василий Иванович Ребиков одним из первых оценил культурное значение граммофона и сделал практические шаги для расширения его русского репертуара. Он записал солдатские походные песни в исполнении песенников лейб-гвардии гренадерского полка, и марш "Порт-Артур" в исполнении собственного оркестра фабрики. В деле записи голосов Ребиков проявил себя новатором. Доступ в его студию был открыт всем желающим. За определенную плату можно было напеть или наговорить диск, и получить нужное число пластинок. Подобное ателье звукозаписи, казалось бы, должно было способствовать укреплению финансового положения "Товарищества". С целью увеличения доходов от таких записей Ребиков даже ввел новый усовершенствованный способ производства пластинок, который позволил сократить время изготовления дисков с 14 до 4 дней.

Пытаясь сделать пластинку более доступной для народа, Ребиков не проявлял гибкости в установлении цен, что не способствовало экономическому положению "Товарищества". Даже самым именитым исполнителям Ребиков назначал за пластинки обычную цену - 2 руб. 50 коп., что вызывало их явное неудовольствие и нежелание записываться у него впредь. Это привело к тому, что напетый Шаляпиным и Вяльцевой репертуар так и не увидел свет. Звезды не хотели терять в гонораре, ведь другие фирмы платили им в несколько раз больше.

"Золотым" и последним для "Товарищества В.И. Ребиков и К" стал 1904 год. На проходившей тогда в Санкт-Петербурге выставке "Детский мир" фирма экспонировала свои граммофоны и пластинки. Участие в выставке монастырских работ принесло "Товариществу" большую золотую медаль за запись духовных песнопений. Большой успех граммофоны Ребикова имели на международной выставке в Лондоне, где показывали свою продукцию многие зарубежные фирмы. Но там аппараты "Товарищества" были представлены под названием " натурофон". Причиной такого названия стал нотариальный протокол, созданный англо-германским акционерным обществом. Владельцы этой компании требовали изменения названия "граммофон" от других фабрик, так как указанное название ими запатентовано во всех странах света, за исключением России, где привилегии, то есть патенты, на названия не выдавались. "Товарищество В.И. Ребиков и К" своевременно извещенное по телеграфу своим лондонским представителем, учло это обстоятельство и внесло необходимые коррективы в наименование товара. Вышедшему вскоре новому удешевленному аппарату фабрики, "крайне солидному по конструкции и изящному по виду", было также присвоено название "натурофон".

В июле 1904 года "Товарищество В.И. Ребиков и К" объявило о расширении своих операций и преобразовалось в "Акционерное общество усовершенствованных граммофонов В.И. Ребиков и К" с капиталом в миллион рублей. Казалось бы, успех налицо и дела идут не так плохо, но тень банкротства уже зависла над предприятием. Уже с первых дней организации дела В.И. Ребиков встречал со стороны конкурентов противодействие. Еще в начале работы его подвели "смежники" - известная французская фирма "Peugeot" сорвала своевременную поставку пружин для граммофонов, вследствие чего выпуск первой партии из 250 аппаратов был задержан. Не находил он понимания и со стороны состоятельных кредиторов. Компаньоны требовали от Ребикова выпускать дорогие, богато инкрустированные аппараты с рупором из серебра, высокие цены сулили им прибыль. Ребиков не разделял этой точки зрения, считая, что граммофон должен быть не только выгоден производителю, но и доступен покупателю. Конец был близок...

Отвечая на вопросы осаждавших Ребикова корреспондентов, он заявил, что находится накануне великого изобретения в граммофонном деле. "Я произведу целый переворот. Вместо пластинок у меня будут играть патроны, увеличить которые по своей деятельности я смогу произвольно до любых размеров", - сказал изобретатель. Журналисты остались в недоумении от "великих планов" человека, который погубил не одну сотню тысяч чужих денег на ненужные затеи… Вечно экспериментируя, он довел дело до банкротства. Этот, в общем-то, талантливый человек проявил практическую неумелость, окружил себя толпой дармоедов, аккуратно получавших жалованье, но покинувших фабрику Ребикова как раз в тот момент, когда П.Ф. Коровин и С.Н. Захаров решили больше не вкладывать денег в это производство. Талантливый конструктор, но незадачливый предприниматель разделил участь многих одиночек, попавших в долговую кабалу.

Наступило утро, когда он прочел свою фамилию в черном списке подсудных банкротов. Громадный запас пластинок, матрицы, машины и оборудование - все распродавалось с молотка…

Так закончилась попытка В.И. Ребикова открыть первое русское производство граммофонов и пластинок…

Александр Тихонов

Статья была изначально опубликована в журале "Звукорежиссер" №5 2003 г.


 


Hits:

22959

Rating:

5.75 (4 votes)

Added by:

Tikhon | 06.09.2008 14:15 | Last updated by:  bernikov | 09.01.2021 05:18
 
Author Comment
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
Уважаемый Юрий Берников. Сайт Ваш хороший, и он нужен, спасибо, я заглядываю на него как интересующийся звукозаписью. Но хочу озвучить некоторые свои замечания по статье Александра Тихонова «Крах инженера Ребикова», полной интересных сведений. В ней есть однако неточности. Первая – адресная, по поводу фабрики Ребикова. Написано: «На прежнем месте Бельгийской электрической станции на Фонтанке выросла граммофонная фабрика "Товарищества"…» Это не так. Станция Бельгийского анонимного акционерного об-ва «Электрическое освещение Санкт-Петербурга» находилась и находится поныне (только ныне это филиал ТГК-1) по адресу Фонтанка, 104. Ее «живописно» торчащие четыре трубы на Фонтанке знает каждый петербуржец. А фабрика Ребикова располагалась по адресу Фонтанка, 123, на территории тогдашнего Ново-Александровского рынка - он занимал участок нынешних домов 123-125 и весь квартал, ограниченный Фонтанкой, пер. Бойцова, Вознесенским просп. и Садовой ул. В 1957-60 гг. на этой территории было выстроено Общежитие ЛИСИ (между прочим, последняя работа известно сов. архитектора А.А.Оля).

Вторая неточность. Фабрика Ребикова была не только первой в Петербурге (и второй в России) фабрикой этого профиля, но осталась единственной (и так же второй в России – в 1901 г. такая же ф-ка работала в Риге) отечественной фабрикой, где производились грампластинки и производились записи для них русским инженером. Ни до, ни после «фабрики Ребикова» (до 1920 г.) граммзаписи русскими фирмами не производились, это было делом иностранцев, с участием их капитала и их инженеров («Граммофон», «Зонофон», «Патэ» и др.). А первых инженеров по записи прислал в СПб. сам Берлинер в 1899 г. Граммофоны же в 1903-1904 годах начали выпускать и другие петербургские фабрики и мастерские, и в Петербурге их было немало – того же И.П.Рапгофа например; или ф-ка в Апраксином дворе, или ф-ка П.Н.Скуридина, ф-ка «Граммофон» в Гатчине и др. Но и тут было непременное участие иностранного капитала, он контролировали рынок. Заслуга же Ребикова была в том, что он первый стал производить отечественные грампластинки.

Третья неточность – капитал фабрики был на 80% иностранный, фабрику держало англо-немецко-американское «Общество Граммофон» (бывш. «Berliner's Gramophone Company»), Ребиков только имел свой пай. Название «Фабрика В.И.Ребикова» существовало больше для рекламы. Русский капитал участвовал малой толикой и быстро ушел из дела. Именно с «Обществом Граммофон» и вышел у Ребикова конфликт. Ребиков держал в руках всю технологическую часть, произвел множество нововведений и лично проверял качество пластинок, жестко отбирал лучшие образцы и порой браковал их сотнями. Благодаря этому качество продукции было очень высоким. Выпускалось до 10 тыс. грампластинок в год, делалось до 1000 записей. Но это же нежелание Ребикова «делать вал», его упор на качество и привели фабрику к краху. На граммофонах фабрика выжить не могла. Контракт был расторгнут. Запись и производство грампластинок снова оказалось исключительно в руках иностранных фирм или с превалирующим участием иностранного капитала. А первые отечественные граммпластинки в Ленинграде стали массово выпускаться (хотя отдельные записи делались и в 1918, и в 1919) лишь в 1920 году.

Спасибо Вам.
  10.08.2011 15:47
Offline User profile of Send an email message to    
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Re: Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
Уважаемый Юрий Николаевич,

Спасибо за замечания и новые сведения о фабрике Ребикова. Наверное, гостевая книга не лучшее место для того, чтобы вести подобные дискуссии, поэтому я продублировал Вашу запись в виде комментария к статье. Но у меня есть несколько своих замечаний к Вашим замечаниям:

1. Вы пишете, что “первых инженеров по записи прислал в СПб. сам Берлинер в 1899 г”. На самом деле были присланы не “инженеры”, а один единственный инженер Вильям Синклер Дарби, да и сама петербуржская сессия 1899 выглядит более как авантюра, потому что она была инициирована Берлинером в обход его же собственных соглашений с фирмой Граммофон. Более подробно об этой сесии можно прочитать в предисловии Алана Келли к русскому каталогу, опубликованному на нашем сайте на русском языке под заголовком История начала Граммофонной Компании в России., но по утверждению самого Алана, в ней остаётся ещё много неясностей и белых пятен.

2. Любая информация представляет ценность только тогда, когда она подкреплена проверямыми источниками и фактическими документами. В этом плане я хочу отметить экслюзивную для нашего сайта работу многоуважаемого Анатолия Ивановича Железного Летопись деятельности в России Граммофонного «Товарищества В.И.Ребиков и Кº» 1903 – 1906. основанную исключительно на исторических документах. В ней ничего не сказано о том, что капитал фабрики был на 80% иностранный. Может быть, Вы поделитесь с нашими читателями откуда у Вас эти сведения ?
  10.08.2011 15:50
Offline User profile of Send an email message to    
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Re: Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
(перенесено из гостевой)
Уважаемый Юрий Берников! (извините, не знаю Вашего отчества). Я не сумел попасть на страничку со статьей о Ребикове, хотя на форуме зарегистрирован. Спасибо Вам за скорый ответ и за ссылку и подборку Анатолия Железного, весьма уважаемого мной человека. Сначала уточню по поводу адреса фабрики Ребикова, ибо на фото по Вашей ссылке указан адрес Морская ул., 17. (то есть Б.Морская, поскольку М.Морская с 1902 стала улицей Гоголя). Там, в бывш. небольшом доме ювелира Мерца, у Ребикова был открыт магазин (адрес магазина есть и на афише фабрики), а сама фабрика располагалась на Фонтанке, 123. Насчет «пепелища» Бельгийской компании» в журнале «Граммофон и фонограф» я долго думал еще когда лет 20 назад увидел эти слова. Тут два было предположения: либо это «журналистский оборот», метафора (тем более, что журналисты не очень любят точность (к примеру, «дядя Костя», артист Варламов, назван там «комиком»; этак и наш великий Щепкин мог попасть в комики). Но возможно, на территории Ново-Александровского рынка находился склад угля или котельная для отопления помещений рынка, на месте которого и выросла фабрика и которое журналист назвал «пепелищем». Ибо станция Общества никуда не исчезала и, как я уж писал, благополучно существует до сих пор, сначала как ТЭЦ-2, а теперь как филиал ТГК-2. Могу прислать для интереса фотографии станции – 1911 года и современную. Это к вопросу, насколько можно доверять тогдашним журналистам. Но это мелочи. Теперь о граммофонном деле.

Спасибо еще раз за Летопись деятельности Ребикова, только исключительно на приведенные там сведения нельзя опираться. Есть другие. Все приведенные материалы мне известны, это я читал в указанных Железным журналах и конспектировал еще очень давно; кое-что мне удалось из журналов отсканировать. У Железного упомянут в основном только один исторчник (если не считать один раз упомянутые Наука и жизнь и Свет и звук) – Граммофон и фонограф, который в 1906 стал выходить под названием Граммофон и фотография. Однако встречаются сведения и в других журналах, в книгах и в мемуарной литературе. К сожалению, моих старых тетрадей с выписками у меня нет под рукой, дома мне их трудно найти теперь, времени прошло много, но я найду и, как смогу, пришлю цитаты. Но могу указать хотя бы на известную Вам сводную книгу Грюнберга и Янина «История начала грамзаписи в России», там о Ребикове также есть сведения, которые дополняют список Железного, а кое в чем уточняют.

О Ребикове очень мало сведений, и некоторые факты его деятельности сегодня можно трактовать двояко. Отвечу теперь на Ваш вопрос по поводу иностранного капитала. Я встречал слова об этом в книгах и в журналах (но поворяюсь – не могу пока найти свои выписки). То, что я скажу далее, есть мои собственные догадки. На мой взгляд, есть факты косвенные, указывающие на то, что Ребиков устраивал фабрику не только на русские деньги. Обратите внимание на ироничный тон журналиста по поводу русских денег и русских спонсоров. Но это частное. Погрузимся в конкретные факты: Захаров с Коровиным, как «слышал» журналист, истратили на обустройство фабрики вместе со станками и приборами 160 тыс. руб. Надо сказать, не слишком большая сумма. К примеру, один из доходных домов самого мануфактурщика Коровина, что на Садовой, 22, по закладной Кредитного общества стоил 220 тысяч. Как было на 160 тысяч обустроить целую фабрику, сказать трудно. Но о дальнейшем финансировании со стороны русских предпринимателей ничего не говорится. Перечислен список вложений, но только самый минимум, начальный минимум. Однако дальнейшее производство и грампластинок, и граммофонов в течение последующих лет явно требовало не одну сотню тысяч, если не миллионы. Вот в книге Грюнберга читаем на стр. 124: «»В июле 1904 г. «Граммофон и фонограф» сообщает читателям о том, что «Товарищество Ребиков и К0 преобразовалось в акционерное общество усовершенствованных граммофонов В. И. Ребикова и К0 с капиталом в млн. рублей»». (Почему этого нет у Железного?) Откуда взялись такие средства? Доходы? Вряд ли, они только уменьшались (это 1904 год, закат дела Ребикова). Но и чтобы были доходы, нужно сначала вложиться. А Захаров с Коровиным уже отошли от дел фабрики. И потом – нельзя забывать про патенты на производство грампластинок и грамзаписи (ведь не по-пиратски работал Василий Иванович). А по части патентов и права на производство, как Вы знаете, в те годы шла упорная борьба, в которой сам Берлинер чуть не оказался не у дел. И потом – если фирма Ребикова обладала капиталом в 1 млн., почему же она лопнула? Не «помог» ли кто-то тому, чтобы фабрика перешла в другие руки? У меня впечатление, что участие иностранного капитала тщательно скрывалось тогда, ибо тут вступали в силу авторские права на производство, дело могло принять нежелательный оборот. Но заметьте, что Граммофон-Компани постоянно присутствует рядом с Ребиковской фабрикой. Даже после закрытия фабрики все скупил тот же Граммофон (или взял обратно?). Мало того – открытия Ребикова и его технологии не получили развития, разрабатывались по-прежнему технологии зарубежных инженеров, до самого 1917 года (а точнее – до 1920). Почему? И еще – откуда у Ребикова взялись необходимые станки и аппаратура? Купил за границей? Такую аппаратуру просто так не продадут (и не продавали). Это была производственная тайна (технология производства). Не мог же Ребиков сам все создать за несколько месяцев, то есть стать еще одним Кро, Эдисоном и Берлинером в одном лице. А шеллачная масса, очень и очень дорогая? А способы ее приготовления? Обустройство фабрики явно совершалось при условии мощного пая или другого финансового участия продающего. А продающими были кто? (см. сначала). Кстати, отношения у Берлинера с Граммофоном были сложные, он сам один из создателей ее и влился в эту корпорацию со своей ганноверской фабрикой. И он всегда был за ее спиной.

Вот мои соображения об иностранном капитале. Пусть это фантазия, и утверждать, что Ребиков держался в основном на иностранном капитале, неверно, но так же неверно утверждать, что капитал был исключительно русский. Или придется довериться одному журналисту в одном журнале. Ибо я лично нигде больше сведений о русском капитале Ребикова не находил. Сведения я черпал не только в отраслевых журналах и книгах, но и из мемуарной литературы частенько – и даже из художественной (если встречалось что-то).

Ребиков не произвел, увы, революции на этом рынке. Хотя он изобрел, например, свою мембрану и свой рупор, все же в ходу была чаще мембрана Джонсона, а рупор Патэ и других изобретателей. По части грампластинок он был славен тем, что производил диски отличного качества, это точно. Но рынок до него уже был огромный. Статистика говорит: в 1901 году количество проданных в России грампластинок составляло 1 млн. Только в СПб. за 1901 год было продано 20 тыс. (все иностранные). Сведения почерпнуты из журналов «Граммофон и фонограф», «Граммофон и фотография», «Граммофон», «Граммофонный мир», «Наука и жизнь» и др. А в 1900 году началось повальное увлечение граммофонами. Граммофоны собирали несколько петербургских фабрик, но в основном из деталей, поставляемых иностранными компаниями. Однако два-три года спустя не было трактира в Петербурге без граммофона. А фабрика Ребикова только планировалась.

Что касается «инженеров», присланных в 1899 в СПб., то эту фразу я, во-первых, встречал не раз, кстати, и Грюнберг говорит именно об «инженерах», а не об одном инженере. А во-вторых, ведь и Алан Келли пишет: «В апреле следующего 1900 года Дарби снова был послан в Санкт-Петербург, на этот раз уже в качестве официально аккредитованного эксперта Граммофонной Компании. Его опять (!) сопровождал Фред Гайcберг…» Стало быть, и в апреле 1899 они приезжали вдвоем. Думаю, если это была авантюра с точки зрения взаимоотношений Берлинера с партнерами, то в то же время откровенная попытка Берлинера завоевать русский рынок. Фамилии людей, общавшихся в России с Дарби, практически «зашифрованы» в воспоминаниях, это признает и Аллан Келли в переведенном Вами предисловии. Да это и понятно. (Кстати, в тексте опечатка – фамилия Рапгоф написана как Рапгорф). Однако можно предположить, что такой пытливый человек, как Ребиков, тоже общался с Дарби, хотя сведений об этом и нет. Если пофантазировать – не было ли тут тайного сговора Ребикова с Дарби о будущем производстве грампластинок? Ведь вот в Риге в 1901 работала фабрика грампластинок. А о ней сведений, увы, практически никаких.

Некоторые русские энтузиасты возили тогда наших артистов записываться за границу для грампластинок. В частности, это делал Ипполит Павлович Рапгоф (граф Амори). Очень может быть, что именно Рапгоф общался в 1899 г. с Дарби, потому как приходилось мне читать, что в 1901 Рапгоф участвовал в записи русских артистов уже у нас в России (возможно, с тем же Дарби). Только почему-то по воспоминаниям Гайсберга на Рапгофа легла тень жулика…

Вот пока все, что могу сказать на высказанные Вами замечания и вопросы.

Вообще-то этот вопрос – история грасзаписи в России – давно требует научного подхода и охвата – выявления источников, их анализа, составления единой картины. Пока существуют работы «обрывочные», хотя и очень ценные и интересные, но сведения в них часто разнятся, некоторые факты и выводы противоречат друг другу. Сделает ли кто-то когда-нибудь такую работу?
  13.08.2011 02:17
Offline User profile of Send an email message to    
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Re: Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
Уважаемый Юрий Николаевич,

Спасибо за подробный ответ, но я Всё-таки не могу согласится со многими Вашими утверждениями и предположениями. Например, Вы пишите:

Юрий Николаевич Кружнов wrote:
Что касается «инженеров», присланных в 1899 в СПб., то эту фразу я, во-первых, встречал не раз, кстати, и Грюнберг говорит именно об «инженерах», а не об одном инженере. А во-вторых, ведь и Алан Келли пишет: «В апреле следующего 1900 года Дарби снова был послан в Санкт-Петербург, на этот раз уже в качестве официально аккредитованного эксперта Граммофонной Компании. Его опять (!) сопровождал Фред Гайcберг…» Стало быть, и в апреле 1899 они приезжали вдвоем.

Я не думаю, что Грюнберг обладал этой информацией. Что касается Алана Келли, то для меня совершенно очевидно, что Вы не правильно интрерпретировали фразу "Его опять сопровождал Фред Гайcберг…". В статье ей предшествует другая фраза: "15 Мая он (т.е. Дарби) сообщает о своём отъезде из Лондона вместе с Фредом Гайсбергом и Теодором Бёрнбаумом в Лейпциг, и далее в знаменитый “тур по шести городам” Европы.". Таким образом, слово "опять (!)" означает, что они вместе ездили в “тур по шести городам”, а теперь опять же вместе отправились в Санкт-Петербург. Таким образом, по Алану Келли в 1899 году в Санкт-Петербурге Дарби был действительно один, чему собственно говоря и посвящена вся статья.

Юрий Николаевич Кружнов wrote:
В июле 1904 г. «Граммофон и фонограф» сообщает читателям о том, что «Товарищество Ребиков и К0 преобразовалось в акционерное общество усовершенствованных граммофонов В. И. Ребикова и К0 с капиталом в млн. рублей»». (Почему этого нет у Железного?) Откуда взялись такие средства?

У Железного, видимо, потерялась выписка из этого номера. К счастью, этот журнал, как и ряд других, у нас есть на сайте по этому линку. Поэтому, я внёс недостающую информацию в летопись Железного, а заодно дополнил абзац из августовского номера «Граммофон и фотография» за 1906 г, который тоже есть у нас на сайте. Средства могли взяться из преобразования в акционерное общество - на миллион рублей были выпущены акции. Это же преобразование могло и послужить причиной конца...
  15.08.2011 03:24
Offline User profile of Send an email message to    
Stephan Stephan (sobinovv)
Expert
Re: Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
I followed the discussion by the use of a translation program.

William Sinkler Darby, the “Flying operator”, as Joseph Berliner called him, was indeed accompanied by a second recording expert on his first Russian recording tour in April/May 1899. The name of this German expert is Kurt Heinecke. Alan Kelly misspelled him "Kurtz Heineke".
  22.08.2011 07:49
Offline User profile of Send an email message to    
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Thank you for the correction! I completely forgot about Kurt Heinecke

I corrected Kurt Heinecke spelling in Alan Kelly's article. It's interesting, that his name is mentioned in Anatoli Zhelezhny's The Chronicles of «V.I. Rebikoff and Co.»
  23.08.2011 01:11
Offline User profile of Send an email message to    
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Re: Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
(перенесено из гостевой)
Уважаемый Юрий (вынужден опять писать на Гостевую, что-то не получается у меня попасть на нужную страницу), очень сожалею, что по независящим от меня причинам временно выпал из нашей дискуссии, точнее – беседы. Но полон желания ее продолжить. Меня «тихо порадовало» сообщение г-на sobinovv Эксперт о том, что в 1899 году в Россию приезжали-таки два человека – то есть я оказался прав, и сведения, обнаруженные мной когда-то (но не найденные пока в развале моих бумаг) верны. Правда, и здесь ссылки на источники нет, но не доверять этим сведениям я не могу. Да и хотелось бы. Но в конце концов, вопрос это не принципиальный и только тешит наше любопытство. Куда интересней, думаю, для нас вопрос об Акц.обществе Ребиков и Ко и участии в нем иностранного капитала.
Ваша мысль о том, что преобразование фабрики Ребикова в Акц.общество могло стать причиной банкротства, мне кажется не совсем справедливой. Вряд ли стоит говорить, что граммофонный бизнес был чрезвычайно прибыльный. К началу ХХ в., как известно, сложилась мощная мировая индустрия в области граммофонного дела. «Акулы» этого бизнеса (Граммофон, Зонофон, Патэ, Телефункен и пр.) знали дело. У нас на Руси тоже были в то время великие мастера предпринимательства. И если предположить, что капитал АО Ребиков и Ко был все же отечественный, то почему же наши купцы, очень опытные и знающие рынок, упустили это дело из своих рук? Почему «дело Ребикова» не получило продолжения? Вопрос без ответа. И потом, 1 млн уставного капитала – это же не дутые цифры, и акции, как Вы знаете – не пустые бумажки, они выпускаются под наличный капитал, акция непременно обеспечена деньгами, она есть свидетельство об участии акционера в финансовом предприятии. Миллионный уставной капитал – не шутка.
АО, конечно, можно обанкротить, и это могла сделать в свою пользу фирма-акула. Но для этого нужен опыт, акционерные дела отслеживало, как правило, государство – и тогда, и сейчас. Возможность жульничества, «пустые» акции и пр. вряд ли могли иметь там место, однако АО Ребикова лопнуло. Значит, работали опытные мастера. Или же они владели превалирующим пакетом акций и просто скупили на корню все. Либо могли с помощью манипуляций с акциями перекрыть финансовый поток. Но я встречал в литературе фразы типа: акционерам не нравилось, что фабрика Ребикова не приносит желаемого объема дохода ввиду его придирчивости, и с ним расторгли контракт. Кто же были это «недовольные дяди», которые просто «закрыли дело»? Эти обстоятельства опять наталкивают на мысль, что капитал АО Ребикова был иностранный. Иначе бы наши купцы непременно бы открыли дело собственное, и порасплодились бы на Руси граммофонные фабрики. Этого не произошло. Фамилий акционеров АО, к сожалению, не сохранилось, да и о самом АО Ребикова сведений нет. В списке могли быть и русские имена, только знать бы, каким пакетом они владели. Возможно, имена акционеров умышленно скрывались. В дорев. России обычной была практика публиковать имена учредителей каких-либо проектов, основных держателей акций, сообщать долю участия их в деле и пр. Но таких публикаций по АО Ребикова я лично не нашел. Пока не нашел. Продолжаю поиски, хотя не очень интенсивные – из чистого интереса. Кстати, Ребиков не был ведь предпринимателем, не был купцом, он был инженером, и в финансовых делах мог не слишком хорошо разбираться.
О самом Вас. Ив. тоже потихоньку собираю сведения. В 1896 году он получил звание потомственного почетного гражданина. Едва услышал про Люмьеров и про сеанс в «Аквариуме» – увлекся кинематографом, приобрел киноаппарат и обратился к императорскому дому (то есть в Министерство двора) с предложением заснять на кинопленку коронование Николая II. Этот архивный документ выложен сейчас в Инете. Но я узнал этот факт неск. лет назад, когда пришлось заниматься материалами, связанными с историей кинематографа. Продолжения истории с прошением Ребикова я не знаю. По крохам (адресные книги, газетные объявления и пр.) собрать материалы о Вас. Ив. можно, но нужно, правда, этим отдельно заниматься.
  03.10.2011 04:40
Offline User profile of Send an email message to    
Юрий Берников (bernikov)
Admin
Re: Запись в гостевой книге, которую оставил Юрий Николаевич Кружнов (Санкт-Петербург)
Юрий Николаевич Кружнов wrote:
почему же наши купцы, очень опытные и знающие рынок, упустили это дело из своих рук?

Ответ можно найти в тех же журналах - купцы никак не могли договориться друг с другом, потому что постоянно находились в состянии междуусобицы.
  03.10.2011 04:45
Offline User profile of Send an email message to    
 
 

About this siteTerms of UsePrivacy StatementLinksContact UsGuestbook