Пластинка пробная, ценовая группа не указана, только №.
Этикетка по своему дизайну не соответствует номеру матрицы (7690).
Подобная этикетка на серийных пластинках применялась где-то до номера 7440.
Для пробных использовались устаревшие заготовки этикеток.
Аналогичный случай с пробной пластинкой 10219/10220.
Там (и на других пробных в конце 9-тысячных) использована заготовка, которая на серийных встречается до номера 9666.
Вот еще один очень ранний (но в позднем тираже) Беллаккорд, каталожный номер 3037.
Номер матрицы был 972, приписали в начале четверку.
Можно предположить, что первые Беллаккорды с каталожными номерами примерно с 3000 до 3120 печатались с чужих матриц.
Возможно, туда Бонофон влез, у него совсем непостижимая система нумерации, там и 6-тысячные есть.
Есть проблемы с датировкой и нумерацией Беллаккорда.
Если мы посмотрим на пластинки Лещенко, Сокольского, Неплюева и ряда других исполнителей, то там вопросов нет.
Матричные номера возрастают от примерно 3300 до 5070, синхронно растут каталожные номера от 3240 до 3970.
Вдруг выясняется, что есть огромный матричный номер 5679, а каталожный при этом маленький, 3049.
И таких странностей на 5-тысячных матричных номерах много.
Удивительно и то, что матричный номер 5679 имеет этикетку Латвии до присоединения к СССР.
Более того, вариант этикетки слишком ранний, а именно надпись Ord. 3049 расположена близко к центральному отверстию, на более поздних Pasut вместо Ord или надпись дальше от центра.
Вероятно, номер 5679 был записан ранее 3-тысячных матричных номеров.
В этом случае каталожный номер 3049 укладывается в хронологию.
В день записи приехал автофургон с аппаратурой. Через окно в столовой протянули провода в комнату Николая. Он лежал с наушниками, соединенными с полевым телефоном в прихожей. У телефона села я с книгой и тоже с наушниками.
На одной стороне пластинки запись прошла гладко. Неплохо начал он и вторую часть, но вдруг по привычке, как делал он это во время диктовки романа, сказал слово «точка».
Пластинка была испорчена. И хотя Николай очень устал от напряжения, но согласился повторить отрывок. Второй раз дело испортила я: не сумела вовремя подсказать фразу. Получилась большая пауза в тексте. Надо снова переписывать. Но сил у Николая уже совершенно не было. Он отказался. Да и я слишком разнервничалась: где гарантия, что будет лучше? Так и при¬шлось товарищам уничтожать «точку».
Островская Р. Николай Островский. М., 1975. с. 210—211.
Вот, интересно, были-ли ещё альбомы в довоенном, как у меня, издании, или большую часть таких пластинок выпустили только после войны (на корешке моего альбома написано "I СЕРИЯ")
”
На счёт альбомов не скажу. А вот по поводу довоенных изданий- могу. Вчера ходил к знакомому коллекционеру и он мне показывал довоенный апрелевский миньон с записями подобных матриц.
Так что издавались они и на центральном заводе до войны, а не только на эксп. ф-ке или уже после войны.
Нет, в магазинах диски вообще не проигрывали. Просто осматривали по внешнему признаку. На наличие трещин.
Трещин нет - ставят свой штамп. Если есть - списывают как бой и отправляют обратно на завод.
