| Дополнительная информация: |
В архивной описи был сопроводительный заголовок: "Долой Керенского!"
Когда на митинге, иной оратор,
Начнет кричать: Товарищи! тово,
долой Керенского, он – провокатор!
Мне жаль оратора, мне жаль его.
Товарищи! – горланит он рабочим –
Долой правительство! На что оно?
Долой союзников! А между прочим,
С Германией дружиться нам должно.
И вот, я, слушая тот бред ужасный,
Мне жаль оратора, мне жаль его.
И, думается мне, болван несчастный,
Болтаешь ты, не зная одного.
Что, если бы сбылись твои мечтанья,
Послушал бы тебя весь наш народ,
И с немцами продолжил бы братанья.
То мы не только бы каких свобод
Не видели с тобой от Фатерлянда,
Но жизнь в России стала бы – тюрьма.
Скрутила бы немецкая нас банда
Романовского злобнее ярма.
Да здравствует, Германия! ты хочешь?
Да здравствует, Россию погубя?
Напрасно ты о здравии её хлопочешь,
Она здорова будет без тебя.
Ты кости сложишь на немецкой пашне.
И те, которые пойдут с тобой.
На тех костях она построит башни
Величия Германии одной.
И будет нагло над тобой смеяться.
Над трусостью твоею, славянин.
Что мог врагу так глупо доверяться
Свободный без кавычек гражданин.
"Долой Керенского!" в сердца простые
Бросаешь ты. И твой не дрогнет взор.
Долой честнейшего во всей России?
О, Боже мой, какой позор!
Да где ж ты был, когда он первый в Думе
Один боролся против старых дрязг?
Что ж не горланил ты в народном шуме
Когда кандальный раздавался лязг?
Когда разоблачались в Думе лица,
Душившие российский бедный класс?
А…, ты прятался трусливо за границей,
А он был здесь, открыто, между нас.
Ты жил по Марксу в радостной Женеве,
В Швейцарии, в Париже. Он был тут.
В задавленном российском жалком хлеве
Восстания подготовляя труд.
Когда же стало ехать безопасно,
Ты тоже дух свободный ощутил.
И в поезде устроившись прекрасно,
Через Германию к нам прикатил.
И здесь кричишь на нашего героя,
Надежду нашу, что – долой его?
Нет, врешь, приверженец чужого строя,
Не выйдет у тебя здесь ничего.
Смутить ты, правда, сможешь глупых в буре,
Смутить на время – это не беда.
Мы волка различим в овечьей шкуре.
Ведь различим, товарищи, не правда ль, да?
Керенский наш. Ему мы верим боле,
Чем сотне пломбированных дельцов.
Он нам поможет разобраться в доле,
Идейный из идейнейших борцов!
Настанет время и утихнут страсти.
Междоусобная растает ночь.
Тогда мы им, желающим напасти
России нашей, скажем: руки прочь!
И к помощи Берлинской и тандемской
Мы, не прибегнув, скажем, как один:
За то, что были Вы честны, Керенский,
Спасибо Вам, товарищ гражданин! |
